Кен Уилбер
Перевод Евгений Пустошкин
Ниже представлены два длинных примечания и один отрывок из моей недавно дописанной книги «Секс, карма, творчество», представляющей собой второй том трилогии «Космос», первым томом которой был «Секс, экология, духовность». Отчасти они были написаны в ответ на недавние статьи о критическом реализме и интегральной теории; и, хотя в них определённые аспекты критического реализма оцениваются высоко, данные выдержки однозначно выступают в поддержку интегральной теории. — Кен Уилбер
Глава «Индивидуальное и социальное», примечание 4:
[1] 4. Интегральную теорию (ИТ) и критический реализм (КР) объединяет много общего, однако есть и много существенных различий. Можно начать с того, что критический реализм отделяет эпистемологию от онтологии и делает онтологию уровнем «реального»; тогда как в интегральной теории эпистемология и онтология не могут быть столь раздроблены и расколоты, но, напротив, являются двумя коррелирующими измерениями каждого Целого события (частью тетраизмерений каждого холона). Реализм считает, что есть онтологические реалии, которые не зависят от человека или человеческих теорий — включая и значительную часть уровня «реального» (здесь можно привести такие феномены, как атомы, молекулы, клетки и т. д.), — и ИТ с этим согласна, однако с одним важным различием: ИТ свойственен панпсихизм (термин, который мне не нравится, я предпочитаю термин «панинтериоризм» [англ. pan-interiorism, где -interior- означает «внутреннее измерение», — прим. пер.], что означает, что все существа имеют измерения внутреннего, или протосознание, в духе Уайтхеда, Пирса, Лейбница и т. д.), — а именно: атомы не зависят от того, чтобы их познавали люди, однако они и вправду зависят от того, чтобы их познавали другие атомы. Аспект «прегензии» атомов (протопознание, протоощущение, протосознание) помогает созадействовать аспект бытия, или онтологии, атомов друг для друга: их собственные эпистемология и онтология, таким образом, неразрывны и взаимосозидательны. Прегензия атома — это часть его собственной онтологии (верно и противоположное); по мере того, как каждый атом прегензивно познаёт своего предшественника, он играет важную роль в вызывании или задействовании его, точно так, как его собственное бытие будет зависеть отчасти от бытия прегензивно познанным / узнанным / включённым своим предшественником. Если мы на мгновение повременим с вопросами квантовой механики (см. ниже), ничто из этого в своём существовании, или бытии, не зависит от людей, и всё же прегензия-ощущение-познавание атома является неотъемлемым аспектом данного уровня «реального». Сознание не является чем-то, что можно убрать из сущего, чтобы оставить свободную от сознавания «онтологию», которая только себе лежит и ждёт, когда же её познает какое-то другое сознающее существо; напротив, сознание простирается до самого низа и формирует часть внутренне присущих каждому онтологическому существу, или холону, сознавания и созидательности. «Предельная категория» Уайтхеда — а именно: «творческое продвижение в новизну» — является частью прегензии каждого бытия, существующего во вселенной, и аспект созидательности нельзя отрезать от аспекта бытия без насильственной травмы. Постулировать наиболее фундаментальный уровень реальности в качестве исключительно онтологии — бытие без познания, сознания или творчества — по сути представляет собой первопорядковый ход, который раскалывает на куски Целостность данного и любого реального события.
Аналогичным образом, и духовная трансценденция (Эрос) тоже простирается до самого низа. С неоуайтхедовской перспективы ИТ, каждое новое мгновение обретает бытие в качестве субъекта (со всеми четырьмя квадрантами) и оно прегензивно познаёт (тетрапрегензирует) своих предшественников, которые теперь становятся объектом (во всех четырёх квадрантах) для этого нового субъекта. Новый субъект «превосходит и включает» старый субъект (теперь ставший объектом), а посему они взаимосотворяют друг друга: старый субъект, который теперь является объектом и включён в новый субъект, помогает сформировать очертания самого субъекта через простой факт бытия включённым в него, действительно им охваченным и, таким образом, в некоторой степени предопределяющего его. Так же новый субъект, включая старый субъект, играет важную роль в вызывании или задействовании его, в ходе этого процесса совместно сотворяя его бытие как таковое в виде нового объекта. И новый субъект, в свою очередь, добавляет свою степень творчества, сознания и новизны, а посему на самом деле участвует в совместном творении нового бытия в самом акте прегензивного объединения. Это «превосхождение и включение» простирается до самого низа, включает малейшие микросубатомные частицы, проходит через все действительные мезоуровни развития (где, как Киган выразился применительно к человеческому развитию, «субъект одного уровня становится объектом субъекта следующего»; это есть мезоуровень уайтхедовской прегензии, а именно: то, что «субъект настоящего мгновения становится объектом субъекта следующего мгновения», теперь уже действует на более масштабном, высоком, сложном и сознательном уровне) и пронизывает все макропрактики медитации, где трансценденция представляет собой общую цель и происходит через объективизацию состояний-стадий от грубого через тонкое и причинное к Истинному Я и затем предельному Духу (причём каждое состояние-стадия превосходит и включает предыдущую: субъект одной стадии становится объектом следующей). Этот Эрос (который, безусловно, можно считать духовным) является основным движителем эволюции как таковой, начиная с самого начала в моменте Большого взрыва и включая всё вплоть до предельного Просветления. Как выразился Эрих Янч, эволюция — это «самоорганизация через самотрансценденцию», и эта «трансценденция и включение» является сущностной формой перетекающего из мгновения в мгновение развёртывания реальности.
Более того, то, что КР описывает как «реальное» — или «интранзитивный уровень» — в действительности и преимущественно представляет собой бирюзовую реальность. Это не то же самое «реальное», что можно найти на красном уровне, янтарном уровне, оранжевом уровне, зелёном уровне или уровне индиго. Если бы КР описывал то, что он понимает под «онтологией», кому-то на красном уровне, они бы напрочь отказались с ним согласиться, причём версия онтологии, предложенная КР, была бы «выше их разумения». На самом деле, то, что большинство изощрённых мыслителей называет сегодня «онтологией» в действительности является бирюзовым уровнем бытия-сознания — и не только лишь описанием, а реальной онтико-эпистемической структурой вселенной. Эти уровни бытия-сознания являются не просто уровнями человеческого бытия, но и уровнями самого Космоса (и эти различные уровни представляют собой различные миры!). Так что я, совершенно определённо, не утверждаю, что данная «бирюзовая реальность» или онтология нереально. Я лишь утверждаю, что она неотделима от прегензивно познающего сознания бирюзового уровня бытия-сознания как такового. Это нельзя обойти — именно по причине панпсихизма (описанного, например, Лейбницем, Уайтхедом или Пирсом). Бирюзовый уровень рассматривает атомный уровень, молекулярный уровень, клеточный биологический уровень и т. д. и делает вывод, что у них есть реальность сама по себе — онтология, — однако он не только описывает эти уровни так, как они выглядят с бирюзового уровня — даже если бы мы и решили проигнорировать этот факт, — но и сам упускает из виду измерение прегензии-сознания-познания атомов, молекул и клеток как таковых, или эпистемическое измерение, которое совместно создаёт онтическое измерение, содержащее аспект бытия данных холонов (и наоборот). Опять же, эпистемология и онтология суть два разных измерения одной и той же Целостности реального события, и их нельзя разрывать на фрагменты без нанесения насильственной травмы Космосу.
Таким образом, в качестве примера можно привести молекулы во время магической эры. «Молекулы» не «существовали проявлено» [«ex-ist», — прим. пер.] (то есть они никак не «выявляли своё существование») где-либо в магическом мире: в сознании индивидуумов на магическом уровне не было ничего, что соответствовало бы «молекулам». Однако мы, люди современности — мы на бирюзовом уровне — полагаем, что молекулы, тем не менее, всё равно существовали — если они не существовали проявлено [ex-ist], то, по крайней мере, они «существовали скрыто» [subsist] (с чем я согласен). Это соответствует тому, что КР называет транзитивностью (проявленное существование) и интранзитивностью (скрытое существование) — за одним большим исключением: как отмечено выше, ИТ свойственен панпсихизм; эпистемология и онтология — сознание и бытие — нельзя оторвать друг от друга. То, что мы называем «дочеловеческой онтологией» в действительности является дочеловеческой эпистемико-онтической Целостностью сознающего холона, а не только лишь некоей развоплощённой и парящей в вакууме онтологии «взгляда из ниоткуда». Прегензия-познание-протоощущение молекулы на молекулярном уровне является неотделимой частью её бытийно-онтологического состава, и оба аспекта необходимы для их взаимного сотворения друг друга. Игнорирование прегензии (и сознания) оставляет молекуле лишь онтологию-бытие, тогда как эпистемология-сознания отдаётся на откуп людям (или высшим млекопитающим), а не всем сознающим существам: они получают только бытие, но не познание. Однако если человеческое сознание-познание не участвует в совместном создании онтологии атомов, молекул или клеток, то их собственное сознание-прегензия участвует — и так до самого низа (в духе Пирса и Уайтхеда).
К тому же, когда мы действительно доходим до объяснения того, что чем является эта скрыто существующая реальность — «реальное», — само объяснение меняется в зависимости от каждой новой структуры (красной, янтарной, оранжевой, зелёной и т. д.). То, что мы поспешно окрестили «атомами», существует на оранжевом; на зелёном речь ведут о суб-субатомных частицах (мезонах, бозонах, глюонах и т. д.); на изумрудном они заменяются на кварки восьмеричного пути; на бирюзовом же они становятся одиннадцатимерными струнами. Нельзя сказать, что есть атомный уровень, не опираясь на ту или иную структуру бытия-сознания, и каждая структура раскрывает новую онтологию, новый мир. (Данная онтология существует, она реальна, однако она совместно сотворена прегензивно познающими друг друга холонами на этом уровне.) Кроме того, мы не говорим о том, чтобы свести онтологию к эпистемологии, скорее мы утверждаем, что и та, и другая являются взаимодополняющими аспектами одного и того же Целого события. (Если вкратце, то я не согласен ни с Кантом, ни с Бхаскаром — или же, смотря как посмотреть, я согласен с ними обоими.)
Это напоминает мне о блестящем анализе мира («реальности») лягушки, который провели Варела и Матурана. До них большинство биологов следовали той или иной форме теории экосистем и описывали реальность лягушки как нечто существующее в различных системах природы. Однако Варела и Матурана указали на то, что подобное является описанием реальности лягушки с точки зрения учёных, а не с точки зрения самой лягушки. «Взгляд изнутри» (зона 1) лягушки состоял лишь из калейдоскопа цветов и движений, запахов и звуков; у неё нет когнитивной способности выйти за пределы себя и представить себе всю систему, частью которой она являлась: только учёные способны на это (при помощи зоны 8). Реальность для лягушки представляет собой непосредственный взгляд из зоны 1, и лучшее, что могут сделать учёные, это попытаться передать её при помощи зоны 5 — 3л × 3-л × 3л, — а именно: объективный учёный, исследуя объективный организм (3л), пытается принять точку зрения «взгляда изнутри» организма, или его «биологической феноменологии» (1-л). Последние два термина Варела использовал часто. Варела указал на то, что этот «взгляд изнутри» является не действительным взглядом первого лица самой лягушки, непосредственно наблюдаемого учёным (это было бы зоной 1 лягушки), а внешней версией внутреннего взгляда лягушки (или зоной 5; то есть взглядом изнутри верхне-правого квадранта, а не верхне-левого). Идея же в том, что лягушка задействует свою собственную реальность — её собственная эпистемология, или сознание, вызывает и совместно созидает свою собственную онтологию, или мир (ближайшее к этому, до чего может добраться учёный, это зона 5) — и сам учёный аналогичным образом задействует или способен задействовать своё собственное видение реальности лягушки, которое, по убеждению многих учёных, в общем является системным взглядом (зона 8), однако более правдиво передаётся через версию зоны 5. Однако в обоих случаях бытие и познание суть два измерения одного и того же действительного события, каким бы оно ни было. Но использование только лишь системного взгляда представляет собой глубоко антропоцентрическое видение реального мира лягушки, и утверждать, что ты знаешь действительный мир лягушки (зона 1) при помощи инструментов учёного (зона 8), становится смертельным насилием над действительным внутренним миром лягушки.
Таким образом, согласно ИТ, уровень «реального», описываемый КР, не существует в том виде, в котором КР его описывает. Скорее, с точки зрения ИТ, в действительности это либо продукт как прегензии-ощущения-познания с холонической бытийностью каждого холона на определённом уровне реального, которое в данный момент описывается (например, кварки, атомы, молекулы, генетика), и взаимоотношений между ними, — причём всё из этого тетразадействуется и тетраэволюционирует; и/или это результат пути возникновения мира и его тетразадействования на определённом уровне (например, бирюзовом) сознания-бытия учёного и исходя из него. В последнем случае реальное не создаётся только лишь его описанием на определённом уровне сознания-бытия, а на самом деле возникает как уровень реального вместе с возникновением глубинных структур данного конкретного уровня бытия-сознания. (Опять же, эти уровни бытия-сознания не являются только лишь уровнями человеческих существ, но и уровни реального Космоса.) Эти уровни бытия-сознания (красный, янтарный, оранжевый, зелёный, бирюзовый и т. д.) не являются разными интерпретациями одной-единственной и предзаданной реальности, или мира, а сами представляют собой на самом деле разные миры в глубинной структуре (инфракрасный мир, красный мир, янтарный мир, оранжевый мир, зелёный мир, бирюзовый мир и т. д., каждый из которых состоит из привычек Природы или Космоса, тетрасоздаваемых сознающими холонами на этих уровнях, так же как и атомный, молекулярный, клеточный и т. п. миры).
Глубинные структуры этих миров суть недвойственные эпистемико-онтические Целые события, но это не мешает им быть уязвимым для ошибок, когда речь идёт о человеческих попытках раскрыть, открыть и описать реальные характеристики Целого. Иными словами, поверхностные эпистемико-онтические подходы уязвимы для ошибок, и это одна из причин, почему множество методологий — эпистемологий, которые созадействуют и со-творяют коррелятивные онтологии, — играют столь важную роль: чем больше применяется методологией, тем выше вероятность точного раскрытия и задействования более глубокой Целостности (более глубокого единства бытия-сознания) в большем количестве его измерений.
Эти глубинные свойства реального являются — если вспомнить, к примеру, взгляды Пирса — не извечными предзаданными реалиями единого мира, а привычками Природы, оттиск которых был оставлен на вселенной в результате взаимодействия семиотико-сознающих существ (простирающихся до самого низа — включающих кварки и атомы, — вот почему с самого начала есть протосознающие-ощущающие-познающие существа, которые в действительности создают привычки — они являются живыми и сознающими существами, способными формировать привычки! — а не свободные от прегензии онтологии, которые не включают живой выбор, а посему должны слепо следовать законам. Подобное воззрение, по мнению Пирса, по моему мнению, а также по мнению других мыслителей, является невразумительным. Более того, согласно Пирсу, факт состоит в том, что каждое семиотическое существо — до самого низа — в своём трёхчастном составе имеет интерпретанта, что означает, что бытие холона отчасти определяется интерпретацией на всех уровнях до самого низа — и этот процесс, по его словам, «неизбежен»).
Тут мы подходим к следующему вопросу. Первоначально КР был создан для того, чтобы объяснить и обосновать результаты научных экспериментов (если перефразировать вопрос Карла Поппера: «Каким же образом наука на самом деле работает? Она работает потому, что есть реальная онтология, которая способна отклонить полученные ею результаты»). Но отнюдь не общеизвестно то, что типы реальностей, раскрываемые наукой и научными экспериментами, суть те же самые типы, что работают с моралью, герменевтикой, эстетикой и интроспекцией, если назвать лишь некоторые из множества существующих методологий, которые затрагивают различные предметные области и зоны. Утверждать, что только лишь научные эксперименты дают «реальные» результаты, значит оказаться в опасной близости от впадения в сциентизм; простое же добавление других дисциплин поверх, расположив науку в основании, в действительности является сведением этих измерений к исключительно научной методологии как таковой. Я, безусловно, считаю, что сведение всех измерений к науке является поразительно неинтегральным поступком. Меня намного больше удовлетворяет рассмотрение (по меньшей мере) восьми фундаментальных методологий, которые раскрывают различные предметные области (и предписания, или парадигмы, которые задействуют, вызывают к жизни или совместно создают эти различные области, которые, опять же, не просто лежат где-то там, поджидая, когда же на них наткнутся в результате применения научной методологии, — подобное убеждение было названо Селларсом «мифом о данном»).
(В более недавнее время Бхаскар ввёл в свою схему духовные реалии и сознание. Однако расположение сознания поверх онтологической схемы, которая была развита без его учёта, является, как бы так выразиться, жульничеством. Необходимо переделать всю схему целиком, используя сознание в качестве неотъемлемо присущей части данной схемы с самого начала, а не просто внедрив понятие сознания после того, как сама схема была разработана без его учёта. Вероятность того, что данная схема будет иметь какое-либо реальное отношение с действительным сознанием, и вправду ничтожны, ведь сознание, относительно общей системы, становится чем-то вроде deus ex machina — «бога из машины».)
Наконец, я был бы невнимателен, если бы хотя бы вкратце не затронул вопроса о заявлениях, которые делаются именем квантовой механики (КМ), которая считается, по меньшей мере, самой преуспевшей в плане точности научной моделью, когда-либо изобретённой человеком (одно из исследований было указано, что она в миллион раз более точна, чем ньютоновская физика). Центральная проблема КМ сосредоточена на том, что называется «коллапсом волнового пакета» (если говорить упрощённо, это означает следующее: около 1925–6 и Гейзенберг, и Шрёдингер предложили ряд математических уравнений, в которых описывалось существование субатомной частицы. Гейзенберг предложил изощрённое уравнение S-матрицы, а Шрёдингер — более простое волновое уравнение. Вскоре было показано, что они взаимозаменяемы по получаемым результатам, а посему волновое уравнение Шрёдингера, будучи более простой альтернативой, быстро стало стандартной формой КМ. Под «коллапсом волнового пакета» понимается коллапс волнового уравнения Шрёдингера.) Макс Планк (который в 1905 году произвёл квантовую революцию, предположив, что энергия существует не в виде континуума, а скорее в виде дискретных пактов, или квантов) отметил, что если возвести в квадрат результаты уравнения Шрёдингера, то можно получить вероятность конкретного местоположения (и/или других характеристик) рассматриваемой частицы (но можно получить лишь две характеристики за раз, и — вот где загвоздка — чем больше обнаруживаешь одну из них, тем меньше обнаруживаешь другую). Результаты этой неспособности определить обе переменные оказалось возможным точно выразить благодаря тому, что прославилось на весь мир как принцип неопределённости Гейзенберга, который, по сути, положил конец строгой причинности в физических науках (и, по-видимому, убрал «причинность» из уровня «реального» в реализме). Однако самая большая неожиданность оказалась в том, что до момента реального осуществления процесса измерения частицы, чтобы получить какую-то информацию о ней, частица существует лишь в виде вероятности: буквально нельзя сказать, существует ли она, или нет. Более того, тип измерения, который применяется к частице, определяется типом бытия, который вы на самом деле вызываете: различные методы измерения позволяют вам вызвать различные бытийности (сущности) с различными качествами. Именно поэтому Джон Уилер сказал, что мы живём во вселенной «соучаствующего наблюдения». Были обнаружены способы применения КМ к явлениям всех масштабов — от самых малых до самых крупных, — а также к механизмам мозга, биологии и т. д., и она остаётся, благодаря своей продуктивности, «самой успешной физической теорией всех времён».
В этой теории примечательно то, насколько крепко она соединяет эпистемологию и онтологию — они, на самом деле, со-вызывают друг друга. Иная эпистемология вызывает иную онтологию, а иная онтология будет коррелировать с определённой иной эпистемологией — каждая из них, так сказать, вызывает к жизни соответствующее измерение (или совместно созидает его).
Я не хочу преувеличить роль КМ в интегральной теории. Но я и вправду хочу отметить, что — начиная с Карла Поппера — науке в КР отводилась вездесущая роль, однако наука претерпела настолько глубинные изменения, что КР, похоже, не поспел за ними. Если вообще может быть случай, когда «средства познания» во многом управляют «модусами бытия», КМ, несомненно, его представляет. И если учесть, что КМ — это самая успешная физическая теория в истории, то, вероятно, стоит привести свои выкладки в соответствие с её «онтологией».
Я мог бы отметить, что важное значение играет не только существование четырёх квадрантов: многие теоретики включают все четыре в свои рассмотрения, — но и то, что их рассмотрение как четырёх разных измерений одного и того же события, развёртывающегося из мгновения в мгновения, является отличительным свойством ИТ. Кроме того, четыре квадранта простираются до самых фундаментальных уровней, и это означает, что сознание как таковое простирается до самого низа, будучи неотъемлемо присущим самой ткани Космоса как такового. Именно это отличает интегральную теорию от столь многих иных теорий. Аспекты сознания, — которые сами по себе являются главным образом открытым или пустым пространством, в котором могут возникать субъективные и объективные явления, — включают следующее:
— творчество (как часть того самого открытого пространства, в котором могут возникать новизна и новаторство и как средства, посредством которых они могут возникать);
— автоматическую эпистемическую прегензию предыдущего мгновения (которая совместно создаёт, или помогает вызывать к жизни, бытие, или онтологию, настоящего мгновения: именно её «ухватывание» и порождает её; именно её прегензивное познавание со стороны интерпретанта — если прибегнуть к термину Пирса — и придаёт неизбежный интерпретационный поворот его бытию);
— тогда как, вместе с этим, компонент «включения» (в рамках принципа «превосхождения и включения») означает предыдущее мгновение, ранее субъект, теперь ставший объектом нового субъекта, оказывается включён, или буквально вовлечён, в бытие нового субъекта, тем самым изменив само бытие, или онтологию, нового субъекта в конкретном акте включения —опять же, эпистемология-сознания и холоническое бытие суть совместно созидающие и соопределяющие два аспекта Целого реального события. Лишить холон эпистемического сознания-ощущения, которое оставляет ему только умерщвлённое и оголённое бытие, или онтологию, означает эффективное убить само рассматриваемое бытие и антропоцентрически распространить все измерения эпистемологии-познания-ощущения-сознания только лишь на людей, которые затем предлагают теории об этом оголённом уровне бытия, называемом ими «реальным». Это подлинная трагедия.
— также, что касается элемента «включения» в принципе «превосхождения и включения», — где часть превосхождения (или трансценденции, — прим. пер.) есть Эрос, или Дух-в-действии (или Дух-в-самоорганизации) и она впрыскивает творчество Духа в каждое мгновение (тем самым делая эволюцию «самоорганизацией через самотрансценденцию», по выражению Эриха Янча), — в то время, как всё это происходит, элемент включения заботится о тех аспектах, которые обычно известны как «причинность» и индукция. Если степень творчества или новизны в холоне-существе чрезвычайно мала (как в случае, скажем, кварка), то компонент включения предыдущего мгновения безоговорочно будет сильнейшей детерминантой нового субъекта, и новый субъект будет казаться совершенно детерминированным (или предопределённым, — прим. пер.) (то есть имеющим малую степень творчества, которая могла бы противостоять влиянию причинности). Однако Уайтхед указывает на то, что ни у одного существа степень творчества не равна абсолютному нулю, она только лишь может приближаться к нулю, а посему детерминизм и закон причинности в своих строгих формах не существуют (то же самое считается и в КМ). Более того, чем выше в Великом гнезде оказывается холон, тем больше новизны и творчества он в себе имеет, — так что учёный-физик может более-менее точно предсказать, где через тысячу лет будет находиться Уран, однако ни один биолог не сможет вам предсказать, где будет находиться моя собака через минуту. Однако для тех холонов-существ, которые располагают малой степенью творчества, механика «превосхождения и включения» позволяет ответить на критику, данную Юмом причинности и индукции (то есть объяснить их существование, даже хотя они становятся всё менее и менее выражены по мере того, как возрастает степень развития и эволюции).
Я и вправду хочу повторить, что в КР есть и многое, что я ценю. В частности, я ценю, что в его лице представлен союзник, выступающий против релятивизма крайнего постмодернизма (даже хотя, увы, я всё ещё вижу проблематичность в том, как КР это делает: вырывая сознания из Космоса и оставляя «реальное» в виде исключительно оголённой «онтологии»). Однако можно сказать, что его сердце лежит в правильном месте, и сам Бхаскар, по моему скромному мнению, является подлинно экстраординарной личностью и имеет все качества, присущие настоящему философу (это напоминает мне, возможно с некоторой грандиозностью, о том, что Хабермас сказал о Фуко после их знаменитой встречи: «Он подлинный философ», — это и вправду очень редкий комплимент со стороны Хабермаса). Есть один забавный момент: несколько теоретиков отметили, каким образом можно привести КР и ИТ в общее (и даже довольно близкое) согласие друг с другом, для чего потребуется несколько фундаментальных изменений: с моей стороны — принятие онтологии в качестве «реального»; а со стороны КР — принятие эпистемико-онтического как коррелятивных измерений единой действительной Целостности сознающих холонов, простирающихся до самого низа. Когда же я читал КР, то всё время подмечал, как он тонко — очень тонко — сводит всё к предельному заземлению, по существу, в свободных от прегензии правосторонних квадрантах (и я уверен, что КР считает, что ИТ тонко сводит всё к левосторонним квадрантам). Моя же позиция была и остаётся следующей: все четыре квадранта равно реальны, равно присутствуют, тетразадействуют и тетраэволюционируют, а всё, что включает в своё рассмотрение что-то меньшее, чем это (а также не включает уровни, линии, состояния и типы, вехи развития и точки перехода, интегральный методологический плюрализм и интегральную постметафизику), едва ли можно назвать «интегральным».
[1] «Фрагмент Б», примечание 7
7. Когда мы говорим, что, к примеру, атомы не «существуют проявлено» (ex-ist) для индивидуумов на магическом уровне, мы имеем в виду, что, как было отмечено, нет ничего в сознании (или оставленных свидетельствах) магического индивидуума, что указывало бы на какую-либо осведомлённость о существовании атомов. И всё же мы, живущие в современном и постсовременном мире (скажем, на бирюзовом уровне), полагаем, что нечто вроде «атомов» всё равно в некотором смысле реально имели место в период магической эпохи — и этот смысл мы называем «скрытым существованием» (sub-sistence). Атомы существовали не проявленным, а скрытым образом.
Однако в этом отношении необходимо сделать два важных замечания. Во-первых, интегральная теория представляет собой вариацию на «панпсихизм» (термин, который мне не нравится, — я предпочитаю термин «панинтериоризм» [pan-interiorism], подразумевающий, что все холоны имеют и внутренние, и внешние измерения от самого верха и до самого низа. Внутренние измерения есть, по Уайтхеду, «прегензии», которые, как мы уже отметили, распространяются нами до «тетрапрегензий»). И это значит, что до того, как человек как вид хотя бы возник, — до того, на самом деле, как возникли даже молекулы, — все четыре квадранта атомов участвовали в совместном взаимосотворении. Деятельность каждого атома способствовала открытию или расчищению пространства, в котором другие атомы могли проявляться друг перед другом: короче говоря, протосознание, или прегензия, каждого атома способствовало бытию, или онтологии, каждого атома. Это не являло собой только лишь уровень онтологии, всецело разлучённый с эпистемологией; это являлось событием, в котором познание и бытие, сознание и форма представляли собой два взаимодополняющих аспекта одного и того же процесса, которые нельзя ни разлучить, ни оторвать друг от друга без нанесения смертельной насильственной травмы реальности сущностям атомного уровня. Стало быть, в этом фундаментальном смысле эпистемология и онтология неразлучны (или, если точнее, Кто × Как × Что, или эпистемология × методология × онтология, представляют собой множество измерений каждого действительного события [см. ниже]).
Нельзя их разлучить и когда речь идёт о человеке. В школах реализма и позитивизма довольно часто встречается мнение, что «атомы» существуют и без познавания их со стороны людей (и они существовали до того, как в ходе эволюции возник человек), — тогда как в действительности атомы скрыто существуют (а не проявлено существуют), когда их не познаёт человек. Однако атомы познаются друг другом — и их взаимное познавание способствует их совместному бытию: их эпистемология и онтология неразрывно взаимосвязаны друг с другом (хотя человек и не требуется, но четыре квадранта требуются). Ни бытие, ни сознание нельзя отделить друг от друга на каком-либо уровне без нанесения смертельной насильственной травмы. Четыре квадранта простираются от самого верха до самого низа.
Более того, когда дело доходит до точного указания, что же именно скрыто существует на атомном уровне, в этом процессе неизбежно участвуют человеческое сознание, познание и интерпретация. Реализм и позитивизм продолжают упускать из виду фундаментальный факт, что различные уровни бытия-сознания (и различные методологии) вызывают к жизни разные миры. Дело не в том, что — как считает «миф о данном» — существует лишь один-единственный предзаданный мир, который по-разному интерпретируется различными мировоззрениями (хотя это, конечно же, тоже может происходить), но в том, что эти различные уровни бытия-сознания вызывают к жизни разные миры как таковые: есть красный мир, есть янтарный мир, есть оранжевый мир, есть зелёный мир, есть изумрудный мир, есть бирюзовый мир и т. д., и каждый из них имеет разные феномены с разными онтологиями. Атомы, — которые начали скрыто существовать вскоре после Большого взрыва, — проявлено не существовали вплоть до оранжевого, на котором их начали изображать в виде маленьких «планетоидных систем» с солнцем-ядром, вокруг которого кружатся планеты-электроны. На зелёном же атомный мир теперь считается состоящим не только из электронов, протонов и нейтронов, но и из мезонов, бозонов, лептонов и других суб-субатомных частиц. На изумрудном эти многочисленные частицы объединяются воедино в унифицирующем синтезе, известном как «восьмеричный путь», — причём открытие частицы бозона Хиггса сделало данную парадигму более правдоподобной. Однако на бирюзовом совершенно новая парадигма сверхвысокоэнергетических коллайдеров породила теории, которые по-разному известны как «теория струн», «М-теория», «теория суперструн» и «теория всего»: здесь вселенная воспринимается как нечто состоящее из одиннадцати измерений, которые создают «множество вселенных», или «мультиверсы». Теория струн — это единственная пока теория, которая претендует на то, чтобы быть «теорией всего», объединяющей феномены, которые предыдущие физические теории не смогли включить, — однако она настолько сложна и абстрактна, что обычно считается, что нельзя будет спроектировать какой-либо эмпирический эксперимент, который мог бы подтвердить или опровергнуть данную теорию. Физика, теперь утратившая звание «эмпирической царицы наук», стала образцовой «абстрактной теорией наук» и пришла к глубоко пифагорейскому мировоззрению.
Смысл же в том, что эти различные теории — и различные эпистемологии с различными онтологиями — возникли в ходе всё большего развёртывания уровней бытия-сознания. Это, опять же, указывает на тот факт, что и то, что «проявлено существует» (ex-ists), и то, что «скрыто существует» (subsists), зависит от уровня эпистемологии (и различных методологий), совместно сотворяющей определённый уровень онтологии. Опять же, эти две стороны — эпистемология и онтология, познание и бытие — являются не двумя совершенно отделёнными друг от друга событиями, а двумя взаимодополняющими аспектами одного и того же события — события, которое тетразадействуется всеми четырьмя квадрантами одновременно (это означает, если выразить данное положение более полным образом, то, что принцип «Кто × Как × Что», или «субъект/эпистемология × методология зоны × зона/объект», является минимальным требованием для установления космического адреса [см. ниже]).
Отрывок (стр. 73):
Многие из этих важных различий хорошо описаны Шоном Эсбьорном-Харгенсом в статье «Онтология изменения климата: интегральный плюрализм и задействование множества объектов». [1] Он начинает с общепринятого в интегральной теории принципа, что объект, или феномен, не есть только лишь нечто, что лежит где-то там и поджидает, когда же мы на него наткнёмся: нет, объект задействуется, причём задействование состоит из, по меньшей мере, трёх элементов — Кто (эпистемология) × Как (методология) × Что (онтология). Шон указывает, что, по его мнению, тогда как интегральная теория хорошо подчёркивает плюралистическое Кто и плюралистическое Как, она зачастую полагает существование одного-единственного объекта (хотя это зачастую и верно, я считаю, что данное мнение упускает из виду то, что я настаиваю на то, что разные эпистемологии/методологии задействуют разные миропространства — то есть разные объекты и онтологии, которые я часто и со всей серьёзности подчёркиваю, особенно в последних своих работах). Однако если проигнорировать эту общую неточность (и Шон согласен, что вопрос в расстановке акцентов и что теоретически в интегральной теории полностью этот момент полностью осознаётся и всецело подчёркивается), то его обсуждение плюралистических онтологий служит хорошей иллюстрацией.
Он начинает с указания на то, что интегральная теория и вправду считает, что единичные объекты — это лишь одна из интерпретаций онтологии, так что гораздо полезнее (и, в определённом смысле, точнее) считать, что каждый объект есть в действительности различающийся множественным образом объект: пустая бутылка из-под газировки, например, может быть использована с множеством целей (как музыкальный инструмент, как ваза для цветов или как возможность сдать бутылку и заработать на этом). «В каждом случае», — пишет Шон, — «онтологический статус бутылки задействуется отчасти методом взаимодействия с ним. . . . Другими словами, онтологический статус объекта не имеет полной независимости от участвующего деятеля или совершаемого действия». Важно отметить, что в этом-то и состоит подлинное различие в онтологии — действительном «предмете», который буквально изменяется в зависимости от различных способов его использования, — а только лишь в различии описаний или классификаций (по моему мнению, в этом и состоит важное различие, которое Шон, как правило, упускает из виду и которое ведёт к переоценке значения критического реализма, как мы увидим далее). Однако в данный момент давайте назовём реальное изменение в действительной природе, или реальной онтологии, объекта термином «реальное онтологическое изменение» (или «реальный онтологический объект»), а то изменение, которое происходит только лишь вследствие различия в даваемых определениях, классификациях или взглядах, термином «описательная онтология» (или «описательный онтологический объект»).
Шон хочет рассматривать изменение климата (ИК) в качестве реального онтологического множественного объекта, а не только лишь описательного онтологического объекта или единичного объекта, — и я всецело это поддерживаю (мы оба понимаем, что его можно рассматривать и в качестве единичного объекта, однако это неэффективно).
«Онтологический плюрализм задействуется посредством возрастания значений по трём осям: эпистемологическая дистанция, методологическая вариативность и онтологическая сложность» — то, что Шон (соответственно) упрощает как Кто × Как × Что, а я ещё до этого упрощал как квадрант × квадривиумы × измерение (хотя мне очень нравится и формулировка «Кто × Как × Что»). Шон признаёт, что интегральная теория, по меньшей мере, понимает этот тройственный плюрализм (включая и онтологическое: «методологические практики вызывают к жизни феномены»). Я сказал бы: «частично» вызывают к жизни, однако смысл достаточно ясен. Ещё я, по-видимому, несколько иного мнения придерживаюсь по следующему вопросу: я считаю, что (по меньшей мере) три данных элемента со-существуют и нельзя иметь один без других. Я зачастую просто говорю, что «эпистемология и онтология суть два взаимодополняющих аспекта одного-единственного события» — или в другое время: «Структура субъекта совместно создаёт природу воспринимаемых феноменов» — однако я достаточно ясно подчёркиваю, что все три процесса (Кто × Как × Что, а также и несколько других), по моему мнению, являются неотъемлемой частью интегрального методологического плюрализма (как в теории, так и в реальности). Все три элемента зачастую отличаются друг от друга — нередко намного отличаются, — однако все три всегда уже присутствуют в любом событии (включая и дочеловеческие холоны, которые прегензивно познают друг друга посредством различных методов, со-производящих разные измерения). И это, безусловно, означает, что изменение элемента «Кто» или изменение элемента «Как» изменит и элемент «Что», — отсюда и выводится интегральный онтологический плюрализм. Более того, хотя мы и можем сказать, что «Что» скрыто существует (оно обладает тем, что Уилфрид Селларс, пионер критики «мифа о данном», называет «неотъемлемыми свойствами»), мы не можем сказать, чем именно они в действительности являются (или чем именно являются эти неотъемлемые свойства) без определения «Кто» и «Как» (производимого явным или неявным образом).
Итак, Шон утверждает, что в своё «Как» он включает, помимо всего прочего, интегральную теорию, критический реализм, акторно-сетевую теорию (actor-network theory), исследования науки и технологии и онтологическую политику. Я просто хочу подчеркнуть то, что «Как» будет меняться в зависимости от точного состава комбинации этих методов. Мы не можем просто утверждать, что все они важны (во многом они и вправду важны, как и десятки, возможно сотни других методологий). Я знаю, что Шон это понимает; я просто хочу сделать кристально ясным то, насколько чувствительна вся формула (Кто × Как × Что) к любому изменению, произведённому в любой из её переменных (и я бы добавил, что в этот список необходимо включать такие имена, как Юрген Хабермас, Мишель Фуко, Мартин Хайдеггер… Плотин, Падмасамбхава, Шанкара, Экхарт… что ж, вы теперь ухватили интегральную картину. Тот факт, что интегральная теория не называет каждого отдельного теоретика по имени не означает, что их не принимают всерьёз. В «Интегральной психологии» я указал на более чем сотню теорий развития, все из которых были включены в рассмотрение при создании компонента «высоты» в системе координат AQAL, даже хотя лишь некоторые из них обычно открыто называются при объяснении этого измерения, — но по мере необходимости можно назвать любого из них или их всех, чтобы наполнить систему координат подробностями, ведь она была создана именно для того, чтобы получить возможность, когда требуется, включать и остальные теории).
Но это не означает, что мы можем просто составить длинный список из имён и заявить, что они часть новой и расширенной интегральной теории, — особенно если некоторые из данных имён кардинально расходятся с базовыми принципами интегральной теории или интегральной теории задействования как таковой. Мы должны соблюдать осторожность, к примеру, в отношении подхода критического реализма к «онтологии», которой он, как правило, придаёт привилегированное положение. В слишком многих случаях то, что критический реализм называет «онтологией», является не «реальной онтологией», а «описательной онтологией»: она просто не улавливает глубины того, что в действительности осуществляется в результате задействования (даже если и прибегает к этому термину). Шон согласен с доводом Мол и резюмирует его в своей работе: «Таким образом, практики или методы, используемые для того, чтобы понять ИК, не просто описывают его, а вместо этого они в действительности помогают произвести или задействовать его». Можно привести и слова Джона Лоу: «Довод более не состоит в том, что методы раскрывают и описывают реалии. Напротив: он заключается в том, что они участвуют в задействовании этих реалий». Шон делает следующий вывод: «Когда мы оставляем место для задействующей или перформативной природы методов, мы начинаем понимать, как использование множества методов может способствовать пониманию, как казалось бы такой единичный феномен, как ИК, производит множество — но взаимосвязанных сетевым принципом — объектов». И это означает не просто описательные объекты, а реальные объекты.
И всё же в каждом примере, который приводит Шон в отношении критического реализма, утверждая, дескать последний поддерживает его интегральный плюрализм, приводятся доводы в пользу множества описательных объектов, а не множества реальных объектов. «Типология проблем окружающей среды» Тима Форсайта, например, подразделяет эти проблемы на четыре крупных взаимопересекающихся категории — локальную и глобальную реальности, рассматриваемые как «жестокие факты» или «институциональные факты». Жестокими фактами считаются просто непосредственные эмпирические «факты». Каковы примеры «институциональных фактов»? Он перечисляет следующее: «подсечное земледелие, уязвимость окружающей среды, глобальная вырубка лесов, антропогенное изменение климата». Он утверждает, что «средовые „жестокие факты“ (или биофизические свойства) подразделяются локально и глобально [то есть их различия есть вопрос локализации, а не онтологической реальности]. „Институциональные факты“ (или определения деградации) контролируются дискурсивными практиками [то есть, по его выражению, „определениями“]». Различные дискурсивные практики порождают различные темы и определения обсуждения, а не глубинные реалии самих тем. Его основная критика установившегося отношения к ИК состоит в том, что эти четыре аспекта смешиваются, — а не в том, что имеется недостаточное количество реальных методологий или недостаточно обширный плюрализм эпистемологий, чтобы произвести и задействовать более широкое понимание реального множественного объекта, известного как ИК. Другими словами, его довод опирается на изменение описательных онтологий, а не реальных онтологий (которые он, как правило, приравнивает к реальным биофизическим онтологиям — и ничему кроме). Я не возражаю против его аргументов; я возражаю против того, что они сколь-либо реальным образом поддерживают интегральный плюрализм (не в том фундаментальном смысле, согласно которому, по словам Шона, «онтологический статус отчасти задействуется способами взаимодействия с ним» — причём под «задействованием» понимается «совместное созидание»).
И я постоянно нахожу, что это справедливо для всего критического реализма в целом: признаваемые критическим реализмом плюрализмы, которые задействуются (или онтологии которых в действительности отчасти зависят от их эпистемологий), как правило, являются преимущественно описательными онтологиями, а не реальными онтологиями (которые, как правило, определяются наукой и только наукой, — что восходит к самому Карлу Попперу). Не получается у критического реализма сколь-нибудь убедительно интегрировать различные признаваемые им области знаний. Шон, по крайней мере, отдаёт должное тому, что интегральная теория лучше справляется с этой функцией: «Одна из вещей, которые отличают интегральную теорию — и интегральный плюрализм, представленный мною в данной статье, — состоит в том, что она представляет собой метасистему координат, которая помогает скоординировать эпистемологические, методологические и онтологические переменные и их сложные взаимодействия. Даже критический реализм, на мой взгляд, не предлагает настолько мощной и доступной системы координат для координации подобного рода».
Шон также цитирует Каролана, который в своих примерах множественных объектах утверждает: «Другими словами, объект изменяется через трансляцию, чего не скажешь о (суб)структуре». Шон отмечает, что Каролан приходит к этому выводу посредством анализа двух осей (x = сложность и y = эпистемологическая дистанция). Шон соглашается с выводами Каролана и далее пишет: «Я добавил третью [ось], которая представляет методологическую вариативность». Если бы Каролан сделал то же самое, он бы осознал, что некоторые формы трансляции в действительности изменяют и (суб)структуру объекта. И речь тут идёт о реальном изменении и реальном множественном объекте, «произведённом и задействованном» (как сформулировал это Шон) элементом «Как», а не только лишь описательно отличающимся объектом. Каролан, иными словами, не поддерживает подлинный интегральный плюрализм (напротив, он поддерживает описательный плюрализм). Оранжевые структуры рассматривают атомные реалии совершенно иным образом, нежели бирюзовые структуры. И речь идёт не просто о разных описательных онтологиях, которые предлагает Каролан, но и о разных (суб)структурах — то есть реальных онтологиях. И вновь я не возражаю против всего, что высказывается Кароланом: я лишь указываю на то, что данные высказывания не поддерживают по-настоящему интегральный плюрализм и реальное задействование.
Шон упоминает положение, выдвинутое Брайаном Эдди, а именно: в дополнение к Кто × Как × Что мы можем добавить «Где» и «Когда», — и это особенно важно для придания знанию контекста. Я всецело с этим согласен, однако хочу отметить, что в интегральной теории изначально подразумевается, что субъект (Кто), который применяет (множественную) методологию к (множественному) объекту, всегда уже всецело помещён в контекст через свою соотнесённость с нижне-левым квадрантом (который неявно или явно включает и «Где», и «Когда»). Однако, безусловно, вполне может быть уместно и вывести это на эксплицитный, или явный, уровень при обозначении космического адреса.
И, наконец, Шон ссылается на личный обмен сообщениями с Марком Эдвардсом, чью работу я уважаю, и утверждает, что интегральной теории нужно потратить больше времени на указание, каким образом она пришла к своему космическому адресу, однако Эдвардс и сам знает, что интегральная теория этого сделать не может. «Ни одна система не способна выполнить эту задачу. «Ни одна система не способна выполнить эту задачу. Отсюда можно вывести и понимание неадекватной природы всех опосредованных знаками систем (mailing systems)». Однако интегральная теория уже выразила это в виде «принципа неполноты и неопределённости»: «каждая система либо неполна, либо неопределённа» — это, безусловно, касается и самой интегральной теории. Однако интегральная теория также утверждает и то, что «Пустота освобождает от всякой неполноты и неопределённости». Иными словами. относительный мир бесконечно неполон и неопределёнен; только предельное знание — даваемое праджной, или недвойственным сознаванием, а не виджняной, или двойственным сознаванием — способно раскрыть предельную реальность (Дух или Пустоту). Эта реальность реальна; она предельна; она неописуема (это касается и самого данного заявления как такового); однако её можно в определённом смысле «познать» через Просветление или Пробуждение, то есть через сатори, сахаджу, метанойю, гнозис, ву, мокшу — которые интегральная теория ставит в центр своей системы координат. Единственная ценность заявления, подобного тому, что сделал Эдвардс, — если это не является исключительно попыткой заявить о своём доминировании, — состоит в напоминании нам, чтобы мы настолько полно, насколько возможно, указывали все плюрализмы, которые включены в любую систему или в любое решение, которое мы принимаем (с пониманием при этом, что все эти усилия, в конечном счёте, будут оставаться неадекватными, однако всё же позволят придти к большей цельности, нежели если этого не делать). Вот в чём заключается основополагающий и самый фундаментальный принцип интегральной теории.
Постскриптум:
С учётом вышесказанного, я хочу поздравить Шона Эсбьорна-Харгенса с тем, что он написал по-настоящему замечательную статью. Моя единственная критика, если уж на то пошло, состоит в том, что он недостаточно сильно вступается за свои же собственные доводы. То, что у нас есть реальные множественные объекты (просто поразмыслите, что это на самом деле значит!), должно означать, что мы наблюдаем выполнение некоторых мощных со-творяющих задействований: эпистемология, методология и онтология неразрывно взаимосвязаны, так что изменение одной из них приведёт к изменению других. Даже в преднамеренно упрощённом вводном примере, предложенном Шоном (о том, что бутылку используют несколькими разными способами, причём каждый такой способ производит подлинно иной предмет или объект), речь идёт о подлинно и реально иных объектах, а не просто различающихся описаниях. Это показывает настоящую мощь задействования, если воспользоваться словами Шона, в смысле его подлинной «перформативности» и «продуктивности». Однако он, как правило, стесняется своего собственного сильного утверждения, отчасти, вероятно, по причине его недавнего романа с критическим реализмом и отчасти, возможно, из-за падения радикального постмодернизма, благодаря которому воцарилась атмосфера, крайне отрицающая кантианские взгляды, так что вместо утверждения (чересчур преувеличенного), что всё знание — это продукт социального конструирования, всякий раз, когда эпистемические или методологические действия упоминаются как часть совместного творения, или задействования, объекта, теоретики начинают кричать об «эпистемическом заблуждении» (англ. epistemic fallacy: согласно рассматриваемым теоретикам, ошибка чрезмерного внимания к эпистемологии в ущерб онтологии, — прим. пер.). В результате только лишь онтологию теперь почитают за составной элемент бытия объекта (вместо изысканно взаимосвязанного Кто × Как × Что × Когда × Где утверждается, что только лишь «Что» существует, причём самостоятельно, не будучи подверженным какому-либо задействованию или совместному творению вообще). Это реакция на постмодерн раздутая до крайности, и она выплескивает ребёнка вместе с водицей (или, как сказал бы Рональд Рейган, выбрасывает ребёнка вместе с посудой). «Миф о данном» всё ещё остаётся мифом, и он всё ещё оперирует, и ему всё ещё противоречит существование множественных объектов, равно как и другого рода критика. Тот факт, что существует, по меньшей мере, восемь изначальных перспектив, где каждая участвует в совместном творении и задействовании восьми онтологических зон, является ещё одним доводом против «мифа о данном». Если добавить к этим восьми зонам (или четырём квадрантам) от 5 до 12 уровней бытия-сознания, — где каждый вызывает к жизни и поддерживает онтологически иной мир, — то можно получить ещё больше свидетельств в пользу этого положения (именно это Шон и предлагает в своей модели восьми уровней экологического мировоззрения и экологических «я»: они представляют собой реальные и подлинно отличающиеся миры, а не всего лишь разные описания одного и того же неизменного мира). «Множественные объекты», вызываемые перформативными, продуктивными, задействующими, совместно созидающими «Кто» и «Как», во многом, представляет собой именно то, против чего как раз и ведёт борьбу критический реализм, ибо пока ещё он не смог нащупать рабочий синтез между идеализмом и реализмом. Но в этом, по моему убеждению, преуспели и интегральная теория, и интегральный плюрализм.
1. Esbjorn-Hargens, S., “An Ontology of Climate Change—Integral Pluralism and the Enactment of Multiple Objects,” JITP, vol. 5, no. 1. pp. 143-174.
Дополнение [опубликовано 2 мая 2013, — прим. пер.]
С тех пор, как я написал этот текст, я ознакомился с несколькими статьями, в которых производится сопоставление и сравнение интегральной теории и критического реализма. Они указывают на ряд моментов, которые критический реализм может извлечь для себя из интегральной теории; когда же дело доходит до того, что же может интегральная теория извлечь для себя из критического реализма, все они, по сути, дружно говорят: «обоснование в онтологии».
Позвольте мне сделать несколько замечаний по этому поводу. Во-первых, если вы согласны с этим пунктом, тогда флаг вам в руки. Это нисколько не изменяет фундаментальных положений интегральной системы координат. И весь смысл интегральной модели состоит в том, чтобы индивидуумы могли приспособлять её к тому, чтобы она наилучшим, по их мнению, образом удовлетворяла их потребности и соответствовало тому, что они считают верным.
Однако во многом это несправедливо по отношению к интегральной теории. Как отметили несколько ответивших критиков, интегральная теория имеет обширную онтологию — от «инволюционных данностей» до двадцати принципов, где первый принцип звучит так: «Реальность состоит ни из вещей, ни из процессов, но из холонов». Холоны, конечно же, суть целостности, которые являются частями других целостностей (например, целый атом есть часть целой молекулы, целая молекула есть часть целой клетки, целая клетка есть часть целого организма и т. д. Они являются целыми/частями, или холонами.) Это положение иногда формулируется следующим образом: «Реальность состоит из перспектив, которые являются холонами» (по причинам, которые объяснены ниже). Поскольку все предметы во всех квадрантах являются холонами, интегральная карта пропитана онтологией (но, как я считаю, онтология неотделима от эпистемологии и методологии, и все они являются взаимосвязанными аспектами Целого — множество субъектов, множество методов, множество объектов — или Кто, Как и Что).
Однако, как я уже отметил, если кто-то предпочитает критико-реалистский подход к онтологии, что ж, пожалуйста. Сам же я к этому не склонен, поскольку это означает, во-первых, отделение эпистемологии от онтологии и далее — «обоснование» эпистемологии в онтологии (в этом аспекте, якобы, интегральная теория может извлечь для себя пользу из критического реализма), — и всё же эпистемология и онтология нельзя считать раздельными и отделяемыми друг от друга областями. С самого начала они представляют собой взаимоинтерактивные, взаимозадействующие, взаимодополняющие аспекты Целого. Как указано выше, их нельзя насильственно отрывать друг от друга, а затем пытаться вновь их скрепить «обоснованием» одного в другом. Эпистемология (и методология) и онтология суть цельно взаимосвязанные и взаимозадействующие аспекты, причём каждый представляет собой несводимый к чему-либо другому аспект Целостной реальности, и нельзя придавать привилегированное положение ни тому, ни другому (если не сваливаться в первопорядковое мышление). Эпистемология (и методология) и онтология являются жизненно важными и взаимосвязанными аспектами каждого существующего холона (от самого верха до самого низа), и таковыми они являются по причине подлинного (а не только лишь заявляемого на словах) панпсихизма, или же Космоса, в котором сознание, деятельность и бытие являются активно задействуемыми измерениями единой неразделимой и бесконечно взаимосвязанной вселенной — от самого верха до самого низа.
Этот подход не совершает ни ошибки эпистемического заблуждения (предпочтение эпистемологии и выведение из неё онтологии), ни онтического заблуждения (предпочтение онтологии и выведение из неё эпистемологии). Не считает он онтологию и чем-то отдельным и ограниченным своей областью, а эпистемологию чем-то отдельным и ограниченным своей: напротив, обе они совместно и параллельно возникают (как часть четырёхквадрантного тетравозникновения от самого верха до самого низа), соэволюционируют и созадействуются. Космос попросту слишком взаимосвязан, и слишком неразделим, и слишком задействуем, чтобы существовать как-либо иначе: нигде во вселенной не существует каких-либо изолированных измерений. Атомы обретают бытие в тот самый момент, когда они «познают» друг друга; молекулы обретают бытие в тот самый момент, когда они «познают» друг друга; аналогичное происходит и с клетками, организмами и т. д. Если их познавание и бытие должным образом не сочетаются (что, безусловно, возможно и, на самом деле, довольно часто происходит), тогда затронутый холон просто прекращает возникать: эволюция перестаёт передавать его далее, неважно, идёт ли речь о субатомной частице, животном или идее.
Именно отказ от обоснования онтологии в эпистемологии или эпистемологии в онтологии отличает интегральную теорию соответственно от постмодернизма и критического реализма. Вместо того, чтобы, скажем, обосновывать эпистемологию в онтологии, предлагается «взаимный резонанс», который происходит — или не происходит — между этими измерениями бытия, и их задействуемая взаимность, таким образом, либо «сочетается» (и тогда холон передаётся эволюцией дальше), либо оказывается неспособна сочетаться (и тогда холон вымирает в следующее же мгновение). Нельзя говорить о двух взаиморазделённых измерениях (эпистемологии и онтологии), которые сталкиваются друг с другом, отражая друг друга или нет; необходимо говорить о двух взаимозадействующих и со-существующих измерениях, которые или интерактивно резонируют в живом Космосе, или оказываются неспособны на это, и тогда сама жизнь холона, неспособного к резонансу, тоже прекращается, или меркнет в космической памяти в качестве следа того, что когда-то было, а теперь перестало.
Данная необходимость взаимного задействования является частью созидательного процесса, который одновременно вызывает к жизни множество субъектов, множество действий (методов) и множество объектов — «множественность» в каждом случае происходит именно потому, что все три аспекта взаимопереплетены и по мере того, как эволюционирует новое измерение (скажем, новый субъект), с этим должны резонировать (и со-эволюционировать) и другие измерения для того, чтобы срезонировать с новой реальностью и сохранить аспект Целостности в холоне Целого. Эта Целостность не является внешней совокупностью разрозненных измерений (например, эпистемологии, методологии, онтологии). Напротив, она является динамическим взаимопереплетённым взаимоотношением неотъемлемо совместно эволюционирующих, совместно созидающих, взаимозадействующих и внутренне взаимосвязанных холонических измерений, которые и вправду должны резонировать друг с другом — или же вымереть. Именно реальность взаимозадействования обуславливает равную необходимость взаимного резонанса между этими измерениями в холоне и позволяет им всем совместно эволюционировать, приспосабливаясь и переприспосабливаясь к реальности друг друга до тех пор, пока не возникает между ними подлинно Целостный резонанс. Как раз этот взаимный резонанс между взаимосвязанными измерениями, а не разрозненное «обоснование» одного изолированного измерения в другом изолированном измерении, позволяет познанию происходить вообще. И это является фундаментальным основанием «правильного» познания и аутентичного бытия (взаимного резонанса), если противопоставить его «неточному» познанию и неаутентичному бытию (отсутствию взаимного резонанса, которое ведёт к тому, что одно измерение откалывается от других, а также к следующим за этим неистовым попыткам воссоединить их путём искусственного «обоснования» одного в другом).
(Вот почему «реальность состоит из холонов» часто формулируется как «реальность состоит из перспектив, являющихся холонами». Это просто сосредоточение внимания и на эпистемологии — перспективах, — и на онтологии — холонах, — а также указание на их взаимную со-существующую, со-возникающую и взаимозадействующую природу. Перспективы не обосновываются в холонах, а холоны не обосновываются в перспективах: они взаимозадействуют и совместно созидают друг друга, причём изменение в чём-то одном резонирует с изменением в другом, ибо это взаимодополняющие аспекты единого Целого, что, собственно, и позволяет ему оставаться Целым — и сохраняет место для интегральной плюралистической эпистемологии, интегральной плюралистической методологии и интегральной плюралистической онтологии, причём все они взаимосвязаны и неотделимы друг от друга, — а следовательно, открыты, но не для «отражения» отделённых друг от друга и изолированных хранилищ, а для взаимного резонанса взаимодополняющих аспектов Целого.)
Подлинный (а не исключительно голословный) панпсихизм (или я предпочитаю термин панинтериоризм) — это важная часть сего взаиморезонирующего уравнения, составляющего Целое. Он весьма сходен с позицией Чарльза Сандерса Пирса, общепризнанного гения американской философии. То, что эпистемология и онтология радикально неотделимы друг от друга означает, что каждый знак не просто отражает объект, или референт, но одновременно и отчасти интерпретирует этот референт («познание» и «бытие» возникают совместно). Пирс следующим образом характеризует акт семиотического познания: он состоит из «действия, или влияния, которое есть — или включает — задействование трёх предметов, таких как знак, его объект и его интерпретант [обратите внимание на термин „интерпретант“], причём это тройственно взаимосвязанное влияние никоим образом не может быть сведено до взаимодействия между какой-то из пар [из этих трёх взаимосвязанных измерений]». Это означает, что эпистемический знак и онтический объект категорически неотделимы друг от друга и от некоего рода акта интерпретации, а не то, что один «обоснован» в другом или же «отражает» его. Пирс комментирует по поводу того, насколько странным это кажется конвенциональным, изолированным и раздробленным теориям эпистемологии и онтологии: «Кажется довольно странным, когда задумаешься над этим, что знак должен оставить своего истолкователя, чтобы поддержать часть своего значения; однако объяснение данного феномена лежит в том факте, что вся вселенная в целом — не только лишь вселенная существующих предметов, а та более широкая вселенная, которая включает вселенную существующих предметов как часть себя, та вселенная, которую мы все привыкли называть „истиной“, — что вся эта вселенная пронизана знаками, а возможно и всецело и исключительно состоит из знаков». Эпистемические знаки и их онтические объекты неотделимы друг от друга — от самого верха до самого низа — и они оперируют, как выразился бы Пирс, не так, будто один из них отдельно «отражает» или «обосновывает себя» в другом, а так, что происходит взаимное «пронизывание» ими, распространяющееся на всю вселенную в целом.
(Пирс, в частности, известен тем, что он основал школу прагматизма. Когда Уильям Джеймс начал называть себя прагматистом и стал поддерживать прагматизм, Пирса вовсе не порадовало излагаемое Джеймсом понимание, так что он изменил название своей системы на «прагматицизм» — «термин», — по его словам, — «настолько уродливый, чтобы не было желания его украсть».)
Однако, повторюсь, вы можете, если хотите, выделить онтологию как нечто отдельное, и попытаться обосновать в ней эпистемологию, и всё ещё пользоваться интегральной системой координат: ни один аспект этой системы координат фундаментально не меняется из-за этого действия (хотя меняется её метапонимание). И авторы, которые утверждают, что в интегральной теории нет подобного рода «онтологического обоснования», совершенно правы.
Комментарии к слайду
Нет комментариев